Из статьи П.Н. Милюкова «Русская интеллигенция от Пестеля до Ленина» (1921 г.):
«Революция 1917 г. являет демонстрацию идейного банкротства русской интеллигенции»[1].
«В Европе нет другой страны…в которой культурные слои общества были бы так оторваны от народных масс, как в России. Образование и привычки, верования и предрассудки, политические и нравственные воззрения, покрой платья и умственный быт – все отличало образованное русское общество от простонародья… Большинству нашей интеллигенции европейская культура понятнее, ближе и дороже, нежели дух живого русского народа». Причины этого Милюков закономерно видит в «петровской реформе»[2].
Сам Милюков теперь издевается над «религиозной» верой русского интеллигента в науку и «прогресс», которую ранее культивировали такие, как он, западники, и цитирует замечательное высказывание А.П. Чехова: «Если русский человек не верит в Бога, то это значит, что он верует во что-нибудь другое…неверия и отрицания он и не нюхал»[3]. Не правда ли, замечательная характеристика «марксистско-ленинского научного атеизма», в СССР превратившегося в новую религию?! Развивая эту мысль применительно к русским революционерам, Милюков вспоминает слова Белинского о Бакунине: «Он любит идеи, а не людей»[4].
Говоря о «революционной религии» русской интеллигенции от народников до эсеров, Милюков едко замечает свойственную ей идеализацию народа, который «рисовался вместилищем всех политических добродетелей»[5].
Ну, и самая убийственная цитата об отношении интеллигенции к революции (перекликающаяся с беспощадными словами В.В. Розанова на ту же тему): «Революция казалась ей скатертью-самобранкой»[6].
